Когда-то в Карельском Поморье процветала контрабанда, вели дела лесопромышленники — русские, англичане и шведы, а в местных портах вода кипела от винтов иностранных кораблей. Скучной жизнь беломорских таможенников рубежа XIX–XX веков назвать было трудно. Почему — рассказываем.
Сельская таможня{{slider|32006}}
До революции в Кемском уезде был только один город — Кемь.
Порты Белого моря, где несли службу таможенники, представляли собой обычные поморские селения. Издавна в Ковде ловили рыбу, а затем стали заготавливать и пилить северную сосну на доски, которые ценились во всем мире. В лучшие времена здесь гудело несколько лесопильных заводов, работать на них приезжали наемные рабочие из других уездов. Десятками сюда приходили иностранные корабли.Коммерческая деятельность была бурной и не всегда честной, так что хитроумные попытки местных предпринимателей обойти уплату таможенных и портовых сборов потребовали присутствия надзорных органов. И они появились. В 1893 году высочайшим повелением в Ковде открыли таможенную заставу.
В штате числились: управляющий заставой, помощник, канцелярский служащий, таможенные досмотрщики. На период навигации нанимали гребцов на таможенный карбас. Всего 15 человек.
Самая распространенная контрабанда — внутренняя{{slider|32007}}
В ту пору на северах была популярна необычная контрабанда — она действовала внутри страны. Финляндия в то время входила в состав империи, но считалась автономным государством. Финские товары были весьма востребованы в Карелии, особенно в пограничном Кемском уезде Архангельской губернии. Отсюда и проблемы, так как вдоль всей финляндской границы отсутствовали пограничные и таможенные посты.
«Имею честь донести Вашему Высокородию, что… иностранные товары и в особенности финляндские приобретаются довольно в значительных размерах... Из Финляндии водворяются: водка, спички, соль, кофе, шерстяные изделия, ремесленные и плотничные инструменты, упряжь и сани, орудия земледелия и хлебопашеские», — доносит руководству под грифом «Секретно» управляющий Ковдинской таможенной заставой Константин Аверкиевич Дьяконов. Когда труднопроходимую карельскую тайгу и болота сковывают морозы, карелы и поморы тайком завозят нужные им товары из Финляндии, а затем те «продаются в домах с рук совершенно скрытно».
Надворный советник К. А. Дьяконов. 1916–1920 годы (слева) / М. И. Дьяконова с детьми. Фото из семейного архива А. В. Безменова Пошлину северяне, разумеется, не платят, чем доставляют таможенникам головную боль. «Местная полиция почти никаких мер не принимает к задержанию и считает это дело второстепенным и как бы не входящим в ее обязанности, да и что может поделать один какой-либо урядник в Кореле, где вся Корела пользуется контрабандой из Финляндии», — досадует таможенник дальше.
Пуще прочего его огорчает отсутствие практики денежного поощрения информаторов. Впрочем, карелы как-то и не стремились стучать друг на друга. Тех, кого по бдительности отдельных служивых и ловили, ждала конфискация нелегального товара и изъятие в пользу государства лошадей и саней, на которых контрабандные товары были ввезены в Россию. Административные дела о контрабанде расследовались долго.
Что толкало жителей севера Карелии играть в кошки-мышки с законом? Дороговизна и недоступность российских товаров. Доставка шла в те редкие месяцы, когда Белое море освобождалось ото льдов, аж из Архангельска. Выходила она народу в копеечку. Да и выбор был крайне скудным — мука и что-то из еды. Из этого многовекового экономического явления выросло другое — исторический отхожий промысел в Финляндию и обратно, чаще называемый карельским коробейничеством.
Кораблекрушение ради страховки
Лесозавод «Товарищество Русанов и сын». Фото из архива А. И. Патракова Разгар арктического лета — 5 июля 1901 года. Вооруженный двумя пушками норвежский барк «Розенберг» покидает порт Ковды и берет курс на Бразилию. Судно загружено ценным карельским лесом. Экипаж опытный. И вдруг судно садится на мель. Команда на попутном судне отправляется домой, а потрепанный барк буксируют обратно в порт Ковды — под надзор таможни. Вскоре некий крестьянин, решив, что битое судно — не иначе как народное достояние, совершает на него налет. Затем барк и его шлюпки сбывают на аукционе лесозаводу «Русанов и сын» за 1095 руб. Коммерсантам приглянулась медная обшивка корабля. Благодаря правовым знаниям и опыту Дьяконова в казну поступил таможенный сбор 449 руб. Таких денег в те времена хватало одному человеку, чтобы сносно прожить целый год. Такие вот подарки судьбы имели место в Ковде.
Над загадочным кораблекрушением еще долго ломали голову историки. По мнению писателя В. Головина, норвежцы умышленно посадили 26-летнее судно на мель, чтобы получить огромную компенсацию от страховой компании — 26 000 руб. Тогда такой суммы вполне хватало на заказ одного-двух новеньких судов. Сложные фарватеры Карельского Поморья и дорогой груз прекрасно подходили для махинаций.
Потопить пароход по приказу губернатора{{slider|32010}}
В июле 1914 года в Ковдинский порт зашел германский пароход «Утгард». Немцы догружались досками со шведского лесопильного завода. Время они выбрали неудачное: Первая мировая война уже началась. Хотя новости тогда распространялись медленно, на таможне все уже были в курсе. Судно самым вежливым образом было взято под контроль, а затем утоплено на мелководье по приказу архангельского губернатора.
«Капитану было объявлено, что он со всей командой должен покинуть пароход. Несчастный человек никак не мог прийти в себя и хватался за голову. Капитан просил разрешения оставить на судне механика; они заботились об оставшихся на судне вещах, которые нельзя было взять с собой на берег. Слишком жестоко было их разубеждать. Они никак не могли понять, что они военнопленные» — так запечатлел эту сцену очевидец, профессор-зоолог Юрьевского (Тартуского) университета Константин Карлович Сент-Илер, который в этот момент находился в Ковде с группой студентов и по просьбе Дьяконова выполнял обязанности переводчика.
Экипаж расселили среди ковдинцев, а затем во главе со шкипером направили в лагерь для перемещенных лиц под Петрозаводском. Груз конфисковали, а «утопленника» в сентябре 1914 года подняли, подновили, и под названием «Умба» бывший германский лесовоз стал трудиться для нужд русского пароходства. После Октябрьской революции «Умбу» захватили британцы, сославшись на царские долги, и в 1918 году в Ла-Манше судно пошло ко дну почти со всей своей новой командой от удара немецкой торпеды.
У этой истории есть еще один «секретный» эпизод. Дело в том, что в ходе таможенного досмотра «Утгарда» в рубке радиотелеграфной станции Дьяконов обнаружил черновики зашифрованных радиограмм. Это стало понятно после их перевода с немецкого языка с помощью Сент-Илера. Оказалось, что кроме перевозки экспортной доски обычное германское грузовое судно «Утгард» выполняло разведывательные задачи. Черновики радиограмм в срочном порядке были направлены в Архангельск в департамент полиции для расшифровки. Однако это уже другая история, которая нашла свое отражение в книге «История криптографии».
Ищите женщину
Украинская девушка в национальной одежде. Фрагмент открытки начала XX века Сентябрь 1915 года, обстановка в мире накалена до предела. На пароходе «Альмагро», следующем из Архангельска в Англию, ковдинские таможенники находят необычного пассажира. Даже капитан удивлен присутствием «зайца». «В ходе досмотра каюты механика Джорджа Карчней была обнаружена женщина, которая была спрятана под диваном».
Оказалось, крестьянка-украинка по имени Феодосия Шарой. Как 20-летняя девушка из Киевской губернии попала в Архангельск, неизвестно, но именно здесь она познакомилась с молодым британским моряком, влюбилась и решилась на побег. Отсутствие у девушки казенной бумажки — загранпаспорта — и отказ православной церкви в Архангельске оформить брак с протестантом толкнули молодых людей на отчаянный поступок. Увы, в Ковдинском порту история влюбленных закончилась. Британский моряк отправился на родину, а несчастную девушку выслали по месту проживания в Киевскую губернию под надзор полиции.
Северные льготы появились не вчера{{slider|32017}}
Привилегии для тех, кто работает на Крайнем Севере, появились далеко не при СССР. В Российской империи таможенникам полагались солидные льготы за работу на «привилегированных территориях». Так, за 1910 год Дьяконов, как коллежский асессор, получил, помимо зарплаты в 528 руб., еще столько же «столовых» (на еду. — Прим. ред.) и 200 руб. на аренду жилья.
«Каждые пять лет службы ему повышалось прибавочное жалованье на 25% от годового оклада, а за выслугу второго пятилетия в Кемском уезде назначено 50% от годового жалованья, или 269 руб.». На детей полагались пособия (120–240 руб. в год). Учиться отпрысков отправляли в губернские гимназии Архангельска.
Для сравнения: пролетарий, фельдшер или учитель в Петербурге получали в месяц 20–40 руб. Добытчик жемчуга на Терском берегу зарабатывал 200–500 руб. за летний сезон. Килограмм норвежского сахара стоил в городе Кола 25 руб., пуд семги — 4 руб., а оленья туша — 6–8 руб.
После таможенной заставы: что стало с Ковдой?{{slider|32005}}
Закончилось лихолетье Гражданской войны. Многие таможенники как работали при царе, так и остались на службе после смены власти. В 20–30-х годах Ковдинскую таможенную заставу ждали различного рода преобразования. В последние годы она работала в качестве временного пункта, когда в Ковду командировали сотрудников Мурманской таможни для надзора за экспортом леса, а в 1937-м и вовсе закрылась.
С годами сосновую тайгу стали рубить менее рьяно. Лесозаводы закрывались один за другим, а рабочие разъезжались. Бывший шведский лесопильный завод А. Берггрена в Ковдинской губе проработал до конца XX века и в 1999 году отметил свое столетие. Однако и его участь в конечном счете оказалась печальной — в 2003-м предприятие погубило случайное возгорание.
Как и другие поморские села, Ковду ждал упадок. В наши дни там живет несколько десятков человек. Зато растет число дач, которые принадлежат горожанам из Кандалакши, а также людям из других краев. «Нет ни постоянно работающего магазина, ни почты, ни медпункта», — отмечает посещавший село краевед, писатель Карен Агамирзоев. А о таможенниках и их временах теперь пишут историки.
По материалам книги Карена Агамирзоева «Одиссея надворного советника Дьяконова» (Костомукша, 2019)
Свежие комментарии