Лиза

– Саня, бога ради, убери нож, завтра поговорим. 

– Не будет у тебя никакого завтра, – ответили мне. 

Я тоже потянулась за походным ножом. Стою возле своей палатки одна, напротив бородатый мужчина средних лет, которого я вижу второй раз в жизни и накануне угощала бутербродами с колбасой, а сейчас его кто-то угостил то ли сильными галлюциогенами, то ли тяжелыми наркотиками.

Время без десяти полночь, и этот мутный Саня говорит, что у меня не будет завтра.

Конец августа. Я уже почти полгода путешествую по Крымскому полуострову одна. В тот момент, когда в жизни каждого появился ковид и страх заразиться им, из моей жизни исчезли все знакомые, которые ранее могли бы составить мне компанию в путешествии. 

Вот и сейчас рядом не оказалось такого героя, который помог бы защитить мой переносной домик от подобных «Сань». 

Мне стоит представиться. Моё имя Лиза Астафоркина, мне 20 лет и я студентка-журналистка. Во время пандемии я впервые поехала в путешествие сначала волонтёром в севастопольский хостел, а потом ушла с палаткой жить на дикий пляж и продержалась в походных условиях два месяца. 

Как многие представители нашей профессии, я тоже хотела исследовать свою планету. И по большей мере, мне удалось: нашла будто «оживающие» заброшенные храмы разных религий и несколько лагерей для «современных хиппи», куда в кризисные для стран время активно съезжаются люди со всей России и ближнего зарубежья. Самое забавное, что «целитильным местом» оказалась вся та же некогда всесоюзная здравница – полуостров Крым. 

В тот вечер, когда Саня открыл мою палатку и разбудил несвязными словами, мне повезло. Ноги, в отличие от головы, думают недолго. Секунду спустя я уже бежала на ближайшую стоянку с фонариком в руках в поисках защиты.

Ночь, темнота, ничего не видно, слышно только как этот мужик Саня воет. Прям по-настоящему воет, да так громко, даже в лагере слышно. Где-то раньше читала, что китайские монахи кричат перед боем, чтобы запугать противника. Так вот Саня тоже орал, и я скажу вам: это чертовски страшно. 

Тогда я и открыла для себя Фиолент – один из районов Севастополя. После истории с Саней, а закончилась она тем, что парни с соседней стоянки побоями выгнали наркомана, я перебрались жить в палаточный лагерь к другим ребятам. Слышала раньше, что все стремится к балансу, но для меня Фиолент пока что остаётся самым странным проявлением гармонии в мире: наравне с подобными сюрпризами в лице разных «Сань», это место дарило мне все, в чем я нуждалась.

Мир на Фиоленте оказался коммуной из фильма «Пляж». Только картина не оставляет человечеству шанс построить идеальное общество, а то, что я видела своими глазами, все же обещает некий успех. 

На пляж спускаться нужно по верёвке. Склон очень обрывистый. Везде стоят таблички: «Обвалооспасная зона». Но это мало кого останавливало – внизу манил рай. Забавная аллегория. 

Иногда люди срывались с фиолентовского склона – высота там, примерно, сто метров. Такой случай видела и я, и почти каждый, кто жил на Фиоленте продолжительное время. Но те, кому все же удавалось без происшествий осилить спуск и подъем оставались довольными.

– С добрым утром! – Независимо от времени суток – полдень это или час ночи – местные дикари приветствали только этой фразой. 

– С добрым, – Такой вот местный код. Тех, кто отвечает по-другому, считали новичками в местном раю и первое время относились с осторожностью, и на это тоже были свои причины. 

Заросли южных деревьев. Везде, где стояли палатки, развесили балдахины с индийскими богами. «Интересно, – думала я тогда, – если я повешу своего Иисуса, меня поймут?» Почему-то казалось, что да. В этом хипповском мире, где живут веселые чуваки с дредами, которые носят свободные одежды и играют транс, где чувствуется характерный запах, словно из шестидесятых годов Америки, казалось, что примут человека с любой религией и вероисповеданием. Главное, чтобы не был "тепленьким". Тоже местное словечко.  Так и произошло. 

Я со многими познакомилась сразу по приезде. Некоторые живут в палатках круглый год. Большинству из нас каждый день приходилось забираться по склону наверх и ехать на работу. Со мной жили веганский повар, маркетолог, воспитательница детского сада, бариста, учитель географии и английского языка, экскурсовод на винном заводе. Всё они угощали то арбузом, то мидиями, которые сами собирали по утрам и потом жарили вместе с пастой. 

Кто же такие «современные хиппи», спросите вы. Сложно объяснить каким образом у человека, который минуту назад отбивал племенной ритм на африканским барабане, сейчас достал свой ноутбук от apple, чтобы провести срочное совещание с другими программистами. Каким нужно обладать талантом, чтобы описать девушку, которая только что уложила своих детей спать в палатку, а сама сняла майку и топлес начала танцевать у заброшенного родника, участвуя в групповом обряде вызывания воды! В тот день я тоже молилась, чтобы источник возродился. В какой-то момент я так поверила в силу нашей мысли, что решила: если у нас получится вызывать воду, отныне буду позиционировать себя не как журналист, а как шаман. 

Засыпали в тот день мы в гамаках под звуки африканских барабанов, шума морских волн и далёкого зова: "Эй, бездельники! Айда купаться!"

Самое удивительное, что вода все-таки пошла, через три дня приехал инженер-энергетик и за с помощью лапаты, топора и трубы «нашаманил» нам воду. 

В дальнейшем, путешествуя по полуострову я открывала для себя и другие палаточныые лагеря. Каждый пугал и вдохновлять по своему. Чем только не удивляет Россия.